После смерти Сталина по СССР прокатилась волна арестов наиболее одиозных чекистских деятелей эпохи. В вину им, как правило, вменялось "нарушение социалистической законности". Среди арестованных в этой волне окажется и бывший выдвиженец Берии (его тезка) Лаврентий Фомич Цанава, с которым их связывали десятки лет дружбы. Тем удивительнее, что арестовали Цанаву не без вмешательства старого и влиятельного кавказского друга в пенсне. Так что за кошка пробежала между двумя Лаврентиями, и почему в итоге даже Хрущев отказался помиловать Цанаву?
На пике карьеры его за глаза будут уважительно величать "Лаврентием Вторым". И в этом был резон. Ибо как и Лаврентий Павлович, он в достаточно юном возрасте примкнул к большевистской ЧК на Кавказе, разглядев в революционном хаосе истинный потенциал этого учреждения.
Лаврентий Фомич Цанава родился в 1900 году в мингрельском селении Нахунаво и до 1938-го носил фамилию Джанджгава. В возврасте 20 лет вступил в грузинскую ячейку ВКП(б), приняв активное участие в советизации Грузии в 1921-м. Она и откроет юному и пылкому мингрелу дорогу во власть.
Именно в эти лихие времена судьба сведет его и с Лаврентием Берия, который станет наставником молодого коммуниста в ЧК (по некоторым данным, именно Берия и пристроил своего тезку в это ведомство). Он же буквально за волосы вытащит новоявленного чекиста Джанджгаву из трясины, в которую тот вскоре умудрится угодить...
Из справки по делу Лаврентия Цанавы от 10 октября 1955 г.
Сейчас уже никто не скажет, почему деловой и деятельный Берия так рьяно защищал откровенно преступного карьериста Цанаву. Но после всех этих злоключений, тот ожидаемо стал одним из самых преданных Лаврентию Павловичу людей. Порука на Кавказе — это, знаете ли, дело серьезное...
Очевидно, не без помощи Лаврентия Павловича карьера Цанавы будет стремительно расти в унисон бериевской карьеры. А в первой половине 1930-х Берия перетянет замаранного дружка из ОГПУ на ответственную партийную работу, где тот неожиданно хорошо проявит себя ответственным хозяйственником. Немножко, конечно, специфичным, но толковым. Некоторые историки считают, что именно с Цанавы Гайдай спишет комичный образ товарища Саахова из "Кавказской пленницы". Думаю, воскресив с улыбкой в воспоминаниях роль Этуша из фильма, вы примерно сможете себе представить тогдашнего Цанаву. И это, прошу заметить, в годы Большого террора, в котором его участие так до конца и не прояснено историками (все-таки он продолжал оставаться, в первую очередь, матерым чекистом).
При этом Берия продолжал странное покровительство этому мутному деятелю. Начальник бериевской охраны Саркисов покажет на следствии после ареста в 1953-м:
Об особых отношениях Цанава и Берия было широко известно и в аппарате НКВД/МГБ СССР. Так, еще один одиозный сталинский следователь Лев Шварцман, расстрелянный в 1955 году (я писал о нем здесь), расскажет на допросе:
В 1938-м Берия назначат наркомом НКВД СССР, после чего он перетянет в Москву и всю свою проверенную грузинскую команду. По легенде, именно тогда Лаврентий Павлович заставит Джанджгаву сменить трудновыговариваемую фамилию на более лаконичную — Цанава (фамилию матери). А в декабре 1938-го по бериевскому представлению Цанава станет наркомом внутренних дел Белорусской ССР.
Этот пост он будет бессменно занимать до 1951-го, и именно здесь приобретет дурную славу. Настолько дурную, что и многие годы спустя белорусы будут пугать друг друга народной присказкой: "Цанаву на твой дом"...
Цанава не без оснований считается одной из самых зловещих фигур сталинского времени в БССР. Несмотря на то, что в кровавом 1937-м в республике лютовал позже расстрелянный чекист Борис Берман, именно с Цанавой в народной памяти стали ассоциироваться репрессии, беззакония и злоупотребления в БССР.
И действительно, при его непосредственном участии было арестовано, расстреляно, отправлено в ссылки и лагеря огромное количество людей. Только лишь в 1939-м (прошу заметить, "оттепельном" после "ежовщины") в республике по политическим мотивам арестовали около 30 тысяч человек. Среди них большое количество выдающихся деятелей партии, культуры, исскуства и интеллигенции...
Так, по инициативе Цанавы в апреле 1939-го было доведено до реального срока дело одного из талантливейших советских литературоведов, член-корреспондента АН СССР, профессора Ивана Замотина. Он был арестован еще в 1938-м, но разработку откровенно "дутого" дела не стали прекращать после завершения "ежовщины". В справке, представленной секретарю ЦК КП(б) Белоруссии, Цанава выставил Замотина участником "националистическо-шпионской организации", якобы вскрытой в Академии наук. Одного из профессоров этой "организации" в итоге расстреляли, а Замотина отправили на 8 лет в ИТЛ, где в 1942-м он скончался (в 1956-м профессора реабилитировали).
Через много лет на следствии припомнят Цанаве и другое политическое дело против видных белорусских деятелей партии и культуры. Сфабрикованное в 1940-м на скорую руку при его непосредственном участии, оно с треском провалилось в суде. Ввиду окончания Большого террора суд отнесся к представленному делу ответственно и освободил обвиняемых. Цанава пришел в неописуемую ярость и своей властью незаконно удерживал оправданных в заключении до... 1943 года! Половина из них скончалась в тюрьмах с оправдательным приговором на руках, а остальных наскоро провели через внесудебное Особое совещание, влепив срок.
Запомнился Цанава и личным участием в "допросах с пристрастием". И если подчиненные вспоминали об его категорических приказах избивать подследственных, узники испытали силу кулаков "Лаврентия Второго" на себе. Один из них вспоминал после смерти Сталина, что когда его измученного допросами неожиданно привезли из тюрьмы в кабинет Цанавы, он увидел за огромным столом маленького черного человечка с большим носом. Тот медленно встал, степенно обошел стол, и подойдя впритык, властно спросил с сильным грузинским акцентом: "БудЭшь гаварить правду?" — и тут же со всего размаха врезал гостю кулаком в лицо. От неожиданности тот упал, и Цанава с сотрудниками НКВД принялись беспорядочно бить лежачего ногами. А еще через минуту в кабинет ввели "обработанного" до крови подельника-друга, который не глядя подмахнул лежавшую на столе бумагу, фактически потопив обоих. Автор этих воспоминаний провел долгие годы в лагерях и ссылке, а в 50-х реабилитировался...
Но особого размаха репрессивная деятельность Лаврентия Цанавы достигнет после пакта Молотова-Риббентропа, когда Западная Белоруссия воссоединится с остальной БССР. Советизация "вновь присоединенных" территорий проводилась в том числе и через волну арестов, расстрелов и массовых депортаций многих десятков тысяч. Считается, что в общей сложности всем видам репрессий в Западной Белоруссии подверглось тогда до 140 тыс. человек. Случались и курьезы. Так, известный белорусский националист Антон Луцкевич искренне обрадовался приходу советской власти, выступив на народном митинге. Но спустя всего три дня был арестован НКВД, осужден и погиб в лагерях в 1942-м.
Приложит руку Цанава и к бессудным расстрелам тысяч политических узников в белорусских тюрьмах, которых в силу стремительного немецкого наступления не успеют вывезти из республики после 22 июня 1941-го...
Великая Отечественная прервёт гладкую белорусскую карьеру Цанавы. С июля 1941-го Лаврентий Фомич — начальник Особого отдела НКВД Западного фронта, и одновременно с октября того же года — заместитель Управления Особых отделов НКВД. Справедливости ради, от опасностей он не бегал: на Западном фронте был даже тяжело ранен и контужен. Но всю войну прошел закостенелым "особистом", встреч с которым старались по возможности избегать.
После освобождения Белоруссии Цанава возвращается в разрушенную республику и начинает деятельность с чистого листа. Одна из его первых акций — размашистый арест 5000 жителей освобожденных от немцев территорий, которых скопом депортируют на Урал и Сибирь. Из них около 3000 позже осудят за коллаборационизм, около 300 —скончаются в местах лишения свободы до суда, а остальных полностью оправдают и отпустят.
Конечно, было бы ошибкой утверждать, что он только и делал, что сутками напролет арестовывал, убивал и пытал несчастных людей. Разумеется, нет. При Цанаве советские спецслужбы будут успешно бороться и с уголовной преступностью, и с враждебной агентурой. Но через чрезмерность, злоупотребления и фирменную сталинскую размашистость. И об этом нельзя забывать...
И главное, значительное количество своей рабочей энергии "Лаврентий Второй" тратил на фабрикацию разного рода "антисоветских заговоров", слежку за видными партийными деятелями республики, на которых без перерывов собирал компромат. Причем подкапывался под людей Цанава часто в обход законов, не имея элементарной санкции (например, на прослушку, как выяснится уже на следствии). Благодаря его стараниям, слежкам и доносительству в республике установится весьма нездоровая атмосфера подспудного страха, который будет преследовать многих белорусов.
При этом привлекали его и для "деликатных дел". Так, именно на даче Цанавы под Минском произойдет убийство главы ЕАК Соломона Михоэлса, которое замаскируют под наезд грузовика...
Как выяснится, в курс намечавшегося "дела государственного значения" Цанаву загодя поставили из Москвы, откуда вскоре приехали "чистоделы" из Центрального аппарата МГБ (белорусов решили не привлекать). Их поселили прямо на даче министра МГБ республики, куда по задумке должны были обманом заманить гастролирующего в Минске Михоэлса. Когда это получилось, его вместе с сексотом Голубовым (сопровождавшим в поездке главу ЕАК, он же помогал чекистам заманивать Михоэлса на дачу) по-тихому ликвидировали, после чего вывезли и бросили на пустынной дороге, сымитировав наезд грузовиком. На следующий день милиция всей Белоруссии под пристальным контролем рвавшего и метавшего Цанавы искала негодяя, совершившего наезд на великого столичного артиста и скрывшегося с места преступления.
Осенью 1948-го по представлению Абакумова все участники убийства Михоэлса будут тайно представлены к наградам. Цанава получит очередной Орден Красного Знамени...
После этого "дела" генерал-лейтенант ГБ Лаврентий Цанава окончательно забронзовеет и почувствует себя "приближенным". Его, как тогда говорили, "бытовое и моральное разложение", о котором ходили легенды, достигнет своего апогея. Как тут не вспомнить знаменитое: "Гиви, Гиви, любит женщин, пьёт вино и ест сациви".
При всем этом не забывал Лаврентий Фомич и про научную деятельность...
Из справки по делу Лаврентия Цанавы от 10 октября 1955 г.
Таким образом, к началу 1950-х Цанава подойдет в зените славы и могущества. Он в третий раз был избран депутатом Верховного Совета СССР, а его авторитет в Белоруссии был непререкаем. В этот период под непосредственным руководством Лаврентия Фомича МГБ запустит очередную серию провокационных оперативных разработок, призванных дискредитировать местное партийное руководство. К тому времени, как я уже упоминал ранее, многие из них потеряли покой от страха. При этом попытки осадить бериевского ставленника через Москву ни к чему не приводили. Цанава хвастался довольный своим приближенным: "Меня теперь только через Политбюро снять можно".
Тем удивительней стало его необычайно стремительное падение...
Размеренную белорусскую карьеру "Лаврентия Второго" прервет неожиданный арест министра МГБ Абакумова летом 1951-го. Уже осенью Цанаву потянут сначала на повышение в Москву — заместителем министра госбезопасности и начальником 2-го главка (контрразведка) МГБ. Но уже в марте 1952-го по представлению министра МГБ Игнатьева по-тихому снимут со всех должностей и отправят "в распоряжение ЦК ВКП(б)" — то есть в партийный резерв. Подведёт Цанаву так называемое "Мингрельское дело", которое престарелый вождь с далеко идущими (для бериевского клана) последствиями развернет в конце 1951-го.
В принципе, Цанава тогда ещё неплохо отделался, учитывая, что в 1937-м его наверняка после такой отставки поставили бы "к стенке" (арестовали, как минимум). Но вмиг потерявший влияние Лаврентий Фомич впал в глубокий траур. Столь стремительное падение искренне потрясло его. До смерти Сталина он будет мыкаться по советским инстанциям с жалобными письмами, пытаясь найти себе применение. Лишь после успения "великого пахана" его ненадолго выведут из тени, сделав одним из официальных распорядителей сталинских похорон.
Казалось, что впереди забрезжил рассвет, но на голову свалилась новая напасть. В марте 1953-го вступивший в должность главы объединенного МВД Лаврентий Берия неожиданно затребовал от участников убийства Михоэлса развернутых письменных объяснительных. Фактически собственноручных явок с повинной! Цанава в шоке — совсем не того ожидал он от своего закадычного кавказского покровителя. Но тот идёт еще дальше: в начале апреля через Президиум протаскивает решение об... аресте всех убийц Михоэлса, а также лишении их наград. Так 4 апреля 1953 года вслед за другим убийцей Михоэлса, Сергеем Огольцовым, и был арестован Лаврентий Фомич Цанава.
Почему Берия так легко "слил" своего многолетнего дружка?
Честно говоря, каких-то внятных объяснений этому нет. Вероятно, в послевоенном периоде между ними когда-то пробежала кошка. Не объяснять же вслед за авторами "Огонька" этот бериевский шаг его примитивной природной вероломностью? (Как было принято в Перестройку). По крайней мере, лично я уверен, что между ними однозначно была какая-то ссора. В политике, как известно, друзей нет.
Как бы то ни было, но очутившись в тюрьме, Цанава начал буквально заваливать Берию жалобно-заискивающими письмами. В частности, ещё не зная об аресте Лаврентия Павловича, он по-собачьи преданно заканчивал очередное послание от 28 июня 1953-го таким пассажем: "Во исполнение Ваших указаний не пощажу себя"
(лучше бы написал: "живота своего").
Когда же стало известно об аресте "банды Берия", Цанава в одночасье сменил пластинку. В одном из писем в ЦК в августе он уже писал:
В том же письме Цанава так охарактеризовал своего вчерашнего босса: "Берия был жестоким, деспотичным, властным человеком". И здесь он не был оригинальным. Пользуясь случаем, напомню, что сказал в дни антибериевского пленума (он состоялся всего несколько дней спустя после ареста Берии) другой закадычный друг Лаврентия Павловича по Кавказу, глава Азербайджанской ССР Мир Джафар Багиров:
А ведь ещё в день ареста Берии он пил с ним кофе в его кабинете, обсуждая планы на будущее. Так что в стремительном переобувании в полете Цанава был не одинок...
Вот только все это унижение совершенно не помогло обоим. Ведь теперь их вина была очевидна — они десятилетиями являлись закадычными "бериевцами". Следствие уцепилось за многочисленные злоупотребления Багирова, Цанавы и других представителей бериевского клана, коих за годы их власти скопилось предостаточно.
Конкретно в деле Цанавы можно прочитать о множестве сфабрикованных дел, о погубленных судьбах видных деятелей БССР, о пытках, которым подвергались на допросах обвиняемые, и о целом ворохе других должностных преступлений.
При этом, что интересно, об убийстве Михоэлса на следствии уже никто не вспоминал (а Огольцова после ареста Берии стараниями Маленкова даже выпустили из тюрьмы). И понятно почему: его главный организатор покоился в Мавзолее, а бездумно выдавать на-гора факты о том, что Сталин — попросту уголовник и организатор политического убийства, власти тогда ещё не были готовы.
Как бы то ни было, но конец Цанавы был фактически предопределен. Нет никаких сомнений, что как и Багирова, его после суда обязательно бы "шлёпнули". Но, как указано в официальном акте вскрытия тела Цанавы, 12 октября 1955-го Лаврентий Фомич неожиданно умер в больнице Бутырской тюрьмы "в результате недостаточности сердечной деятельности на почве резкого склероза венечных артерий и хронической аневризмы сердца". Его дело сразу же было прекращено.
Незадолго до смерти Лаврентий Фомич пытался разжалобить Хрущёва из тюрьмы:
Как вы понимаете, никакого ответа он так и не получил.